Для Rustor!

Ох, что расчехлила! Я на дайри бываю только набегами в дни больших праздников (когда заканчиваются зфб и фб, то есть). Но на фикбук или ао3 мне этот текст тащить не хочется, так что вот.
Для  Rustor!

Оно не совсем вычитано, это даже не драббл, там 1362 слова!

В общем, вот

Мидотака, на ключ «рассыпать чай»

В Шанхае было привычно слышать речь на самых разных языках: английском и всех его возможных вариантах (в самый тупик Шинтаро ставил английский у австралийцев — девяносто процентов чистейшего, не замутнённого логикой сленга, десять процентов — обычная речь, но на самом деле не факт, что тоже не сленг, и от этого беседа с ними напоминала телевикторину, попробуй, угадай, что этот чудак имел в виду, когда записывался к нему на приём. Даже диалект выходцев из ЮАР казался куда более адекватным. Шинтаро любил интеллектуальные развлечения и загадки, но не настолько), русском, немецком, французском, испанском, корейском, японском. В Шанхай приезжали десятки тысяч туристов в день, но волной куда мощнее несло сюда фанатичных трудоголиков: волной и обещаниями фантастической китайской прибыли. Как это ни скорбно было признавать, Шинтаро принадлежал ко второй группе шанхайских новопоселенцев. На самом деле, всё было не так цинично: Акаши, связь с которым он сохранил не только после школы, но и после выпуска из медицинской академии, посоветовал отличную клинику, где требовался ассистент хирурга. То, что клиника находилась в Шанхае, Шинтаро взволновало только в самую последнюю очередь.
Так что за три неполных года жизни и работы в Шанхае Шинтаро привык к самым разным людям и самым разным языкам, некоторых из которых он так и не опознал. Мир за пределами Японии оказался изматывающим, утягивающим, словно воронка, на дне которой открывались удивительные возможности, но иногда слышать знакомую с детства речь было упоительно приятно. Словно ему опять было десять, он стоял с матерью в небольшой чайной за углом, где по маленьким мешочкам им насыпали горстями ароматный чай. Сейчас Шинтаро действительно стоял в небольшом магазинчике, отгородившись стеллажами с чаем во всевозможных упаковках, консистенциях и состояниях, окружённый густым запахом и купающийся в слегка варёном после рабочего дня состоянии. Дома запасы чая подходили к концу, кофе Шинтаро на дух не переносил, так что этот магазинчик стал для него чем-то вроде священного храма, куда он делал подношения стабильно раз в месяц. Благо, магазинчик удачно располагался прямо по дороге от станции метро к его дому, и Шинтаро достаточно быстро удалось наладить бесперебойную систему своего функционирования в Китае.
Видимо, не совсем бесперебойную: сначала Шинтаро показалось, что он ослышался. Прислушался. Нет, не ошибся: за соседним стеллажом двое шептались по-японски и, похоже, пребывали в полном ужасе. Шинтаро нахмурился. Он привык к разным языкам, но японцев, да и вообще иностранцев, видел в этом магазинчике впервые, всё же он располагался хоть и в хорошем районе, но явно не в центре.
Двое продолжали шептаться, всё громче и громче. К шёпоту примешивался какой-то сухой звук и неприкрытая паника. Шинтаро нахмурился сильнее и пошёл в сторону говорящих.
Стеллажи расступились, летнее закатное солнце контрастными тенями высветило двоих молодых людей: парня и девушку, которые яростно шептались, склонившись над просыпанными из какого-то мешочка чаинками.
— Казу, твою мать… — выдохнула девушка, скрючившись в три погибели. От её дыхания часть чаинок залетела под стеллаж.
— Что мою-то, — хрипло завыл от смеха парень, и от его движений ещё часть чаинок разлетелась по полу.
— Ты знаешь, сколько стоит тут чай? Знаешь? Мы могли бы нашей маме купить… купить, я не знаю, что-то более полезное!.. А теперь придётся выложить восемьдесят — сколько? — юаней за порванный мешочек! Казу, ты рукожоп, никогда больше с тобой никуда не поеду, ты…
Девушка всё шипела, её брат, судя по всему, быстро и стремительно умирал от смеха и, отступив на пару шагов назад, начал заваливаться на скользком полу.
Ожили рефлексы. Шинтаро не успел и подумать, как ухватил парня за локоть, крепко обхватил пальцами тёплую, почти горячую кожу. Зрение словно подводило, выхватывало происходящее яркими стоп-кадрами. Вот девушка вскинула голову, испуганно смотря на словно из ниоткуда взявшегося Шинтаро, вот мешочек в её руках, из которого неаккуратно высыпались на пол чаинки, вот парень в его руках восстановил равновесие, сделал шаг вперёд, словно оборотень, принял вид Казунари Такао и потрясённо выдохнул:
— Шин-чан.
Шинтаро должен был узнать раньше. Догадаться, раз всегда так гордился своим интеллектом. Но мозг словно сварился в его голове, ноги приросли к полу, пальцы — к коже Такао Казунари чуть выше локтя, которого в Шанхае просто быть не могло. Они бы так и стояли, открывая и закрывая рты, как рыбы в аквариуме, пока работники магазина, наконец, не обратили внимание на подозрительный шум.
Всё будто завертелось, как цветное бельё в стиральной машинке. У Шинтаро звенело в голове, он не помнил, как объяснялся с работниками магазина за учинённый беспорядок, потому что знание языка у Такао и его сестры предсказуемо было на уровне двухстраничной брошюры для туристов, ладно хоть поклонились с виноватым видом и пару раз неуверенно пробормотали «се-се, йа-йа». Нестройной кучкой они вывалились из магазинчика, и только тогда Шинтаро понял, что, во-первых, вышел из магазина с чужими покупками, во-вторых, себе не взял ровным счётом ничего, а в-третьих, совершенно не знал, что ему, им со всем этим делать. Неуютная, неловкая, как в плохих дорамах, тишина обволокла их. Улица тоже была не так уж и популярна, хотя Шинтаро явно лукавил. Народу здесь было более чем достаточно, как и голосов, и звуков.
— Большое спасибо, Мидорима-кун, — сестра Такао явно взяла на себя смелость завязать светскую беседу. Шинтаро сил для ответной любезности не чувствовал. Он старался не смотреть на них, но взгляд всё равно соскальзывал на Такао Казунари. На Такао Казунари, которого в Шанхае не должно было быть и который за всё это время не сказал ему и слова, кроме того «Шин-чан», что, вообще-то, для него было абсолютно несвойственно.
Шинтаро мог бы предложить им показать город, посоветовать места, где можно было неплохо поесть без риска сжечь себе специями и соусами желудок (но Такао, он это помнил прекрасно, острая еда всегда была по вкусу, и на этой мысли Шинтаро услышал взрыв наигранного, искусственного смеха за кадром), нехоженые маршруты, далёкие от банальных туристических экскурсий. Но не стал. Что вообще можно сказать человеку, рядом с которым провёл свою юность, которого любил, как умел только зелёный юнец, и которого вышвырнул из жизни, потому что… что? Шинтаро даже в свои двадцать семь не мог себе внятно объяснить, почему, хотя провёл за рефлексиями на эту тему не один бесконечно тянущийся час своей жизни. Наверное, потому что был… даже спустя столько лет тяжело признавать, каким он был мудаком по отношению к самым близким ему людям. Мозг буксовал.
Шинтаро ничего предлагать не стал. Он знал, что Такао наверняка перерыл не один десяток форумов, знал все интересные места ещё лучше местных, выучил все байки и через пару часов пребывания в городе мог пересказать все самые свежие сплетни. Поэтому спрашивать, что они здесь делали, не стал тоже.
Шинтаро не помнил даже, что говорил. Кажется, это было что-то вроде холодного и неприветливого «очень приятно было увидеть вас здесь, но мне пора, спешу, дела, желаю прекрасно провести время и купить вашей маме хороший подарок». Какие дела у него были летним вечером в среду, уточнять не стал, а просто деревянно улыбнулся, поправил очки и так же деревянно пошёл по улице, оставив брата и сестру Такао позади себя. Накрывало бессильной злобой и духотой. Стоило улететь в огромный мегаполис, в огромную страну, чтобы спрятаться у всех на виду и понять, что всё это оказалось обманкой. Фокусом. Шинтаро этого знать не хотел, он хотел лишь жить обычной, привычной жизнью, и чтобы из старой ему слал приветы только Акаши.
Шинтаро знал, что произойдёт, ещё за пару секунд до. Сначала он услышал, как позади него кто-то (кое-кто) нёсся, чуть ли не расталкивая прохожих, потом ощутил крепкую хватку чуть выше локтя — Шинтаро пожалел, что даже летом носил рубашки с длинным рукавом — и увидел лицо Такао Казунари перед собой. Выражение его лица было сложным, словно он не совсем понял, что ему нужно делать, но Такао Казунари всегда был великолепным импровизатором. Не подвело его это умение и сейчас.
— Шин-чан! — воскликнул он, хотя Шинтаро ясно почувствовал, как трудно ему это далось: максимум, кем он сейчас для него был, — это Мидорима-сан. — Вообще-то, очень невежливо вот так уходить, бросать нас в чужом городе, отказаться от восьмидесяти юаней — ты что, пижон? — и даже не дать пригласить себя поужинать, раз мы тут немного накосячили!
Такао потянулся свободной рукой в карман, достал телефон, разблокировал и чуть ли не сунул его Шинтаро под нос.
— Давай, диктуй свой лайн или вичат, раз ты теперь тут ошиваешься, — немного зло, немного облегчённо рассмеялся он. — Теперь ты точно не отвертишься, понял?
Такао вновь внёс в его жизнь хаос, как сделал это в пятнадцать, поднял песок и всю муть с его тёплого и знакомого дна, отчего Шинтаро пришлось подниматься на бликующую гладкую поверхность, только чтобы обнаружить, что буря улеглась, воронка, затянувшая его, давно рассосалась, а вдалеке виднелся окрашенный яркими огнями берег.

@темы: графоманим, kuroko no basuke

---

Я сюда не писала уже, ммм, очень долгое время, но мне просто хочется поделиться самым любимым FD пожалуйста, ПС, станьте олимпийскими чемпионами

@темы: любимая свалка

---

Очень редко читаю тексты на английском. Ну, уровень, во-первых, не тот. Если мангу читать еще ничего так, там можно опереться на выражения лиц и всё такое, то на сплошном тексте я уже буксую. Во-вторых, стиль написания мне очень часто не нравится. НО ТУТ.
В общем, наткнулась на перевод первых двух глав огромного фика на десять глав про Кьётани и Яхабу. Думаю, дай-ка прочитаю. Прочитала. Понимаю, что ооооочень здорово и хочется ещё. Но перевод крайне черепаший, хоть и качественный. Делать нечего, пошла на ao3 и пропала. 61k слов на английском, аы. За ДЕНЬ. ВЗАХЛЁБ!!
Мне погладили все кинки. Прекрасный Ойкава, который троллит всех и которого троллят третьегодки плюс Яхаба, милый-милый Кьётани, у которого оказалась широкая душа (и азартная, вдобавок ко всему), Ватари, оказавшийся замечательным другом и просто хорошим парнем, и, наконец, Яхаба, которого я сначала в каноне вообще не заметила, но потом прониклась. Нет, не так. ПРОНИКЛАСЬ. Ну, знаете, это один из моих самых любимых типажей — тролль и язва со спокойным и милым лицом. Вот обожаю. Но что самое главное: команда. Замечательная команда из кучи мальчишек, которые вместе тренируются, выигрывают (и проигрывают) соревнования, ездят в тренировочные лагеря, делают друг с другом домашку, обедают вместе, ну, делают всё то, что делают обычные подростки в школе. Если честно, мне, как человеку, у которого в школе никогда не было таких друзей, было немного грустно читать такое. Но это светлая грусть: ребята замечательные и заслуживают только всего самого хорошего. И автор додал)) Теперь думаю, что если в каноне Яхаба и Кьётани точно так же сработаются, то в префектуре всем будет ой как туго. У них есть все шансы выйти на национальные. И это просто один из тех немногих фиков, которые легко вписываются в канон. Этот, например, у меня вписался как родной. Прямо ВИЖУ.

@темы: haikyuu, любимая свалка

---

Наконец-то неписун прошёл. Ни строчки не могла выдавить целых полгода. Хайкью живительный. :"")

Автор: Fience
Фэндом: Haikyuu!!
Персонажи: Козуме Кенма/Хината Шоё
Рейтинг: G; PG-13
Жанры: романс, флафф, повседневность


Download Stanfour Under Water for free from pleer.com

~370 слов

По­цело­вать Кен­му ока­зыва­ет­ся лег­че лёг­ко­го. По край­ней ме­ре, нам­но­го лег­че, чем ре­шить за­дачи по ма­тема­тике из вче­раш­ней до­маш­ки или зас­та­вить Цу­киши­му приз­нать чью-то пра­воту. Шоё да­же не ду­мал об этом, — пять ми­нут на­зад точ­но нет — но гу­бы Кен­мы бы­ли все в толь­ко что съ­еден­ном мо­роже­ном, ще­ка с пра­вой сто­роны то­же, так что удер­жать­ся бы­ло ре­шитель­но не­воз­можно. Точ­но так же, как не­воз­можно не про­бить с па­са, сде­лан­но­го спе­ци­аль­но для не­го.

Це­ловать Кен­му со­вер­шенно точ­но не не­лов­ко, хо­тя Шоё счи­тал, что по­целуи — вещь хо­рошая, но обя­затель­но не­лов­кая. Вы­ходит на­обо­рот, при­ят­но, осо­бен­но ког­да Кен­ма удив­лённо вы­дыха­ет и при­от­кры­ва­ет гу­бы. Они у не­го слад­кие и чуть прох­ладные, са­мое то в уду­ша­ющей, влаж­ной жа­ре То­кио. Толь­ко вот смот­реть по­том гла­за в гла­за — не­лов­ко, и ещё как. Шоё рез­ко от­ша­тыва­ет­ся, вски­дыва­ет ру­ки, ед­ва не ро­няя своё собс­твен­ное мо­роже­ное, и на­чина­ет что-то та­рато­рить. Мо­роже­ное, тая, ви­димо, от не­лов­кости, ка­па­ет пря­мо на ла­дони.

— А, Кен­ма, прос­ти-прос­ти, я н-не хо­тел! В смыс­ле, хо­тел, но, а, чёрт! — кри­чит Шоё, чер­ты­ха­ясь и об­ли­зывая паль­цы. Ему ка­жет­ся, что во­лосы у не­го на го­лове на­чина­ют ды­мить­ся: он не уве­рен, от жа­ры это или от слиш­ком сму­ща­ющих мыс­лей.

— Шоё, не ори так. И не убе­гай так да­леко, — Кен­ма го­ворит слиш­ком ти­хо, мор­щится, слов­но от зуб­ной бо­ли — мо­жет, дей­стви­тель­но бо­лит. Кен­ма лю­бит слиш­ком хо­лод­ное мо­роже­ное, а по­том но­ет, что зу­бы не­щад­но ло­мит.

Шоё под­хо­дит бли­же, хо­тя да­же не пом­нит, как от­прыг­нул на­зад. На­вер­ное, это ин­стинкт: ког­да Шоё ко­сячит, ему не­мед­ленно при­лета­ет от Ка­ге­ямы, щед­ро­го не толь­ко на па­сы, но и вол­шебные пин­ки и под­за­тыль­ни­ки. Но Кен­ма не Ка­ге­яма, он ру­ки рас­пускать не бу­дет. Не по та­кому по­воду точ­но.

— Всё... н-нор­маль­но? — Шоё вжи­ма­ет го­лову в пле­чи и нем­но­го су­тулит­ся — пря­мо как Кен­ма. «Всё же мы слиш­ком мно­го об­ща­ем­ся», — мель­ка­ет мысль, и Шоё тут же вып­рямля­ет­ся. Он, ко­неч­но, под­рос за год и да­же дог­нал Кен­му, но всё же су­тулить­ся в его по­ложе­нии — мо­ветон.

Кен­ма лишь что-то мы­чит и жмёт пле­чами. Его чуть от­росшие во­лосы об­ле­пили шею, так что он сма­хива­ет их раз­дра­жён­ным жес­том — бе­сит­ся из-за жа­ры — и скре­бёт щё­ку как раз в том мес­те, где зас­ты­ло мо­роже­ное.

Шоё сно­ва не мо­жет удер­жать­ся: при­жима­ет­ся гу­бами к чу­жой ще­ке, тёп­лой и мяг­кой. Кен­ма уже не удив­ля­ет­ся, ти­хонь­ко улы­ба­ет­ся, так что Шоё вдо­бавок ко все­му ка­са­ет­ся уже сог­ревших­ся губ сво­ими — ис­клю­читель­но что­бы раз­ве­ять все сом­не­ния.

@темы: графоманим, haikyuu

---

Полгода здесь не появлялась. В чем-то даже рекорд, хотя я исправно читала избранное и немного даже фб. Если кто не помнит, кто я, то он в чём-то прав, наверное. Я опять поменяла имя (была Элли, но захотелось чего-то новенького), надеюсь, уж в этот-то раз оно продержится дольше обычного. Хотя кого я обманываю. Надо будет поспорить с Юльчей, сколько на этот раз я продержусь. Почему-то в наших спорах всегда выигрывает она, и меня это пугает. Нет, на самом деле пугает, что за два с половиной года она настолько хорошо меня изучила. Но всё же очень здорово иметь такого друга.

У меня всё хорошо, наверное. Звучит не очень, я понимаю, да. :"D У меня новая кошка, которую я притащила в самом конце июля с работы. Мне просто вручили её девочки-коллеги со словами: «На, забирай», хотя я вообще не распространялась, что у меня умерла кошка. Пришлось взять. Оставлять маленькую чёрную кошечку было бы невыносимо жаль, и я бы этого себе не простила. Теперь она живёт в родительском доме, отзывается на Багиру, выкапывает растения из горшков, оставляет зацепки на шторах, по утрам облизывает лицо, лазит по обоям аж до самого потолка и орёт, чтобы её оттуда сняли. Мама всё грозится, что выкинет на фиг, моя же кошка, но всё это шутки, конечно. Меня не было дома с начала октября по конец декабря, так родители носились с Багирой как с ребёночком. Уруру. Вот она, кстати. Лопоухая))

В университете вообще весело. Быть на третьем курсе просто красота. Перваши называют меня Еленой Сергеевной (было бы смешно, если бы не), но на самом деле они замечательные, и мне их безумно жаль. В деканате мудрят с расписанием, так что первая сессия у них ад. У нас тоже был ад, конечно, но не настолько пиздецовый, как у них. Они так страдают.
Мы же в этом семестре, честно скажу, пинали балду. Наконец-то от нас отстали с этими всякими конспектами монографий (самое бесполезное, что я когда-либо делала), был всего один коллоквиум, так что работы было немного. По крайней мере, ни один зачёт из девяти мы не сдавали, все получили автоматом (за исключением трабблов с физрой, но я уже привыкла, что с ней никогда ничего гладко не бывает. Хорошо, что следующий семестр с ней — последний, и физры больше не будет. Дыа. ). Единственная проблема в течение семестра была на истории России (период с 17 года и до вов. Ненавидим с Юльчей ВСЕМИ фибрами души, как выжили, не знаем). Проблему зовут Хазиев, мужик под метр девяносто, который весь семестр провёл около нашей парты, давя на нас и физически, и морально. Было трудно просто его слушать, потому что его приходилось слышать, думать, анализировать, а мы на лекциях привыкли спать. Упс. В общем, мы прошли по дням весь семнадцатый год (например, в ноябре мы проходили 22 ноября 1917 года, то есть три месяца мы проходили несчастные полгода, а за оставшийся нам месяц нужно было пройти все двадцатые и тридцатые. Ууууупс). Но в итоге на экзамене я, выучив АБСОЛЮТНО ВСЁ, рассказала буквально пару предложений, и он меня просто отпустил! Юльча, которая шла после меня, рассказала только первый вопрос, он тоже влепил ей пять. Вручил нам по конфетке и сопроводил словами: «Я хотел бы видеть вас в магистратуре!» АААААААААААААААААААА
Он, конечно, жутко странный мужик. Иногда с загонами. Иногда несправедливо ставил оценки. Но, чёрт возьми, хоть это было и трудно, он нас столькому научил. Наконец-то мы стали обращаться к источникам при подготовке к семинарам (я читала воспоминания Луначарского, Троцкого и Ленина, серьёзно. А еще все эти постановления и декреты, уф), мы наконец-то думать начали! Хотя некоторые курочки из группы так и остались курочками. Они еще потом посмели жаловаться, что и им четыре поставили, и тем, кто не ходил на лекции, но зато потом всё сдал. Эм, а что толку, что вы ходили на пары? Один фиг, у вас всё равно в голове пустота. Те, кто потом всё досдавал, хотя бы для себя хоть что-то да уяснили. Я бы на их месте радовалась четвёрке как манне, хотя они выше тройки, как по мне, не заслуживают вообще. Но да ладно)) Их же проблемы, лол.

И простите за простыню. Просто я соскучилась по дайрику.

@темы: здравия желаем

---

Вчера под ночь умерла моя кошка. Её звали Счастье: мама так назвала её, потому что хотела, чтобы Счастье была счастливой и сделала счастливыми нас.
Так и вышло. Пятнадцать лет она была рядом, мы выросли вместе, но, к сожалению, кошачий век недолог. Ещё позавчера она бегала по дому, ела, общалась с нами и даже выходила на улицу подышать свежим воздухом. А вчера, всего за полдня, она угасла. Я пришла с работы, а она без сил сидела в уголке, пыталась протиснуться за холодильник, чтобы найти место, где можно было бы спокойно умереть.
Мы её положили в коробку, на полотенца, укрыли, чтобы ей было мягко. Через несколько часов она умерла.

Я до сих пор поверить не могу. Мне всё кажется, что она сейчас придёт ко мне, ляжет на грудь или в ноги, скажет своё извечное «мрррр», оботрётся мордой об очки, потребует поесть или выпустить её на веранду. Я не могу поверить, что теперь она лежит за нашим забором, под кучей земли и камнями. Одна. Оденёшенька. Мне казалось, что она будет со мной вечно, ну почему всё так.

---

Хорошо горим.

08.06.2015 в 20:21

Пишет  Pteryx:

Фанвидео - crucify my enemies
Название: crucify my enemies
Автор:  [Пингви] или тут
Фандом: Kingsman: The Secret Service
Рейтинг: PG-13
Музыка: Within Temptation vs Muse - Crucify My Enemy (Robin Skouteris Mix)

@темы: любимая свалка

---

Что-то мне даже жаль, что сейчас я так редко пишу в дневнике. Банально забываю, лень или просто не хочется. А ведь раньше я писала так часто, как могла, и мне это безумно нравилось. Может, сейчас смогу вернуть то ощущение беззаботности и доверия по отношению к дайри в целом. В начале апреля было пять лет, как я здесь обитаю, даже не верится, что прошло столько времени. Мне кажется, что за это время я не изменилась ни капли, хотя это не так, конечно же. Просто по ощущениям я застряла в своих шестнадцати годах и никак не хочу из них выбираться. С этим, наверное, надо что-то делать.

Неделю назад закрыла сессию, четвёртую в своей жизни. Это был экватор, и я опять-таки НЕ ВЕРЮ. Вроде только недавно поступала в университет, а уже отучилась два года, впереди столько же, и не факт, что они пройдут медленно. Мне не хочется об этом думать, но на горизонте уже пляшет диплом, и как-то от одной мысли становится не по себе. Голова кружится. С одногруппницами обсуждали дальнейшие планы, работу и все дела, и в итоге сидели несколько минут молча, потому что ни одной идеи, чем заниматься после университета, у нас не было. И это просто ааааааааад. Ад, на который я по-детски забила и пошла смотреть всякую шнягу. Посмотрела три сезона "Тюдоров", на четвёртом забуксовала (там осталось всего две жены, а круче Анны Болейн всё равно никого не будет), параллельно ознакомилась с кингсменом и, честное слово, лучше бы не, но сделанного не вернёшь и тонны прочитанных фиков так просто не забудешь. Прошло полмесяца, а я всё горю и борюсь с желанием пересмотреть. Безуспешно.
Ещё сейчас смотрю "Селфи", любуюсь чертовски красивой Карен Гиллан и уже жалею, что сериал закрыли. Это первый ситком, который мне так зашёл, хотя я очень не люблю такой неловкий юмор (если что, я тот человек, который не смог посмотреть ТБВ, друзей и т.д.), и его закрылииии. Надеюсь, что когда-нибудь снимут второй сезон.

Такие дела. А вообще, ребят, привет. Как дела? Как лето? У нас погодка откровенно не очень, всего +20 и ветер 10 м/с. Сижу дома как затворник, жду, когда сделают паспорт и можно будет пойти устраиваться на работу. Это лето мне спустить к чертям не хочется совсем, всё-таки первое за три года полноценное лето, без экзаменов и прочей ерунды.

@темы: здравия желаем

---

Мне сегодня исполнилось двадцать, и это так здорово. Ощущение собственной значимости и могущества никак не хочет проходить.

@темы: здравия желаем

---

Беда каждой практики — отчёт. Ведь знаем же, что лучше заполнять всё сразу, пока ничего из головы не выветрилось, но нет. Надо оставить всё на самый последний день. Теперь всей группой сходим с ума: чо да как.

@темы: здравия желаем

---

Я вспомнила о своей давней страсти. Ах. ♥♥♥

+1

@темы: любимая свалка

---

Мне надо это где-то положить, так что положу тут. Немного прекрасия в ночи.

@темы: kuroko no basuke, любимая свалка

---

У нас в этом семестре всего четыре зачёта и четыре экзамена (по сравнению с прошлым — херня), но зато одна экономика чего стоит. На лекциях преподавательница была ничего так, толково объясняла и коротко. На семинарах её как-то ну очень странно переклинило, и всё покатилось к чертям. Ты вроде бы отвечаешь, но она тебя зачем-то перебивает, задаёт вопрос, ты начинаешь отвечать, она недовольна, адресует вопрос аудитории. Кто-то робко пытается спасти положение, она опять перебивает, сама же отвечает, а потом орёт: "Товарищи, это же элементарно!"
Элементарно — это дать ответить спокойно, не перебивая и не сбивая с мысли, а только потом задавать вопросы, блять. Как же меня бесит такой подход, вот кто б знал, а!

Ладно хоть с историей России нам повезло. Наконец-то адекватный преподаватель, а то я уж думала, на кафедре отечественной истории все немного с приветом. И лекции, и семинары хороши. Один из немногих предметов, где все с удовольствием выступают)) Ещё палеография, но там просто интересно, препод вот уже вторую неделю таскает тексты 11-13 веков на почитать. Непонятно, конечно, но здорово.
Такие дела у нас. Со следующей недели начинается практика, будем бегать по музеям. Красота!

@темы: здравия желаем

---

Внезапно захотелось принести свои старые драбблы по мидотаке. Люблю я их.

И пользуясь случаем, хочу сказать спасибо  Rustor просто за то, что она есть на этом свете, мур.

Автор: Fience
Фэндом: KNB
Персонажи: Мидорима Шинтаро/Такао Казунари
Рейтинг: G; PG-13
Жанры: романс, флафф, повседневность

"Связка", ~930 слов

Та­као час­тень­ко ос­та­вал­ся у не­го но­чевать. Прав­да, дол­го не мог ус­по­ко­ить­ся. То ёр­зал, бол­тал без умол­ку о том, что про­изош­ло за день, вык­ла­дывал все сплет­ни и но­вос­ти, ко­торые слы­шал кра­ем уха или, как иног­да мог­ло по­казать­ся, по­лучал пря­мо из но­ос­фе­ры. Ми­дори­ме нра­вилось, но ви­ду он, ко­неч­но же, не по­давал: слу­шал вни­матель­но, иног­да бур­чал, что­бы Та­као го­ворил ти­ше, ведь за сте­ной спит сес­трён­ка, сов­сем не хо­чет­ся её бу­дить. Та­као ки­вал серь­ёз­но, от это­го дви­жения го­ловой от­росшая чёл­ка па­дала на гла­за — Ми­дори­ме при­ходи­лось сжи­мать зу­бы и ед­ва за­мет­но отод­ви­гать­ся, что­бы не про­тянуть ру­ку и не уб­рать ме­ша­ющие пря­ди. Он знал, что во­лосы у Та­као мяг­кие на ощупь и при­ят­но пах­нут, это осо­бен­но чувс­тво­валось, ког­да они еха­ли в мет­ро в час пик и тол­па буд­то бы на­роч­но тол­ка­ла их бли­же друг к дру­гу.

Ми­дори­ма не знал, что и ду­мать.

Он ни­ког­да не был лю­бите­лем так­тиль­но­го кон­такта, да­же семье приш­лось приз­нать по­раже­ние и не лезть с объ­яти­ями каж­дый раз при встре­че. Но Та­као тро­гал его очень час­то, ми­нуты не про­ходи­ло, что­бы он не при­жал­ся к Ми­дори­ме пле­чом, не кос­нулся паль­цев при ходь­бе, не под­прыг­нул вдруг и не по­вис на шее, гром­ко сме­ясь пря­мо в ухо и пус­кая це­лый па­рад му­рашек по ко­же. Это бы­ло при­ят­но, Ми­дори­ма и не воз­ра­жал поч­ти, хо­тя и ста­рал­ся вес­ти се­бя как обыч­но, вор­чать, что Та­као не­вос­пи­тан­ная и при­лип­чи­вая за­раза и во­об­ще он сей­час уй­дёт до­мой, в ти­шину и по­кой, где его тро­гать ник­то не бу­дет. Та­као в от­вет сме­ял­ся ещё гром­че и нап­ра­шивал­ся в гос­ти: Ми­дори­ма не мог ему от­ка­зать, сколь­ко ни ста­рал­ся. Ос­та­валось лишь убеж­дать се­бя, что он не толь­ко ра­ди се­бя та­щит Та­као до­мой, но и ра­ди семьи: шум­ный и об­щи­тель­ный на гра­ни бес­так­тнос­ти Та­као быс­тро су­мел оча­ровать и стро­гого от­ца, и улыб­чи­вую мать, и серь­ёз­ную, пря­мо как сам Ми­дори­ма, сес­трён­ку. Ми­дори­ма да­же рев­но­вал, но быс­тро с этим спра­вил­ся: Та­као так обе­зору­жива­юще улы­бал­ся и мяг­ко сколь­зил взгля­дом по ли­цу Ми­дори­мы каж­дый раз, ког­да они ос­та­вались вдво­ём, что рев­но­вать бы­ло как-то глу­по.

Они час­то не спа­ли до двух, а то и трёх но­чи. Ми­дори­ма слу­шал, Та­као го­ворил, го­ворил и го­ворил, вдох­но­вен­но, то по­иг­ры­вая бро­вями, то вы­делы­вая паль­ца­ми не­понят­ные зна­ки. В тем­но­те это ка­залось ещё бо­лее за­вора­жива­ющим зре­лищем, чем при све­те дня. На ли­цо Та­као из ок­на лег­ко про­бира­лись от­све­ты ред­ко про­ез­жа­ющих ма­шин и фо­наря, сто­яще­го чуть даль­ше, за за­бором — Ми­дори­ма смот­рел, чуть при­щурив­шись, и впи­тывал, жад­но пог­ло­щал каж­дое дви­жение та­кого Та­као. Та­кого, ка­ким он был толь­ко с Ми­дори­мой. Ми­дори­ма в та­кие мо­мен­ты чувс­тво­вал се­бя адеп­том тай­ной ло­жи, хра­ните­лем сек­ре­та та­кого мас­шта­ба, ка­кой не снил­ся и МИ-6.

Ког­да за ок­ном ус­та­нав­ли­валась у­ют­ная ти­шина, не на­руша­емая да­же ред­ки­ми про­хожи­ми и зап­лу­тав­ши­ми ав­то­моби­лями, Та­као за­сыпал. В пер­вый раз, ког­да они но­чева­ли вмес­те, Ми­дори­ма ду­мал, что Та­као бу­дет спать бес­по­кой­но, во­рочать­ся с бо­ку на бок, но это ока­залось не так. Та­као за ночь по­менял по­зу все­го один раз: он зас­нул на спи­не, скло­нив го­лову к пле­чу, а по­том ти­хо по­вер­нулся на бок и при­жал­ся к Ми­дори­ме, ак­ку­рат­но, буд­то бо­ясь, по­ложив ру­ки на его грудь. В ту ночь Ми­дори­ма дол­го не мог ус­нуть, пы­та­ясь хоть как-то иден­ти­фици­ровать по­лучен­ные за день эмо­ции, но прос­нулся на удив­ле­ние выс­павшим­ся и от­дохнув­шим. И был при­ят­но удив­лён, что с ут­ра Та­као не но­сит­ся, как не­нор­маль­ный, а ве­дёт се­бя ти­хо и спо­кой­но.

«Мяг­ко», — ска­зал бы Ми­дори­ма, пой­мав ещё один взгляд нем­но­го сон­но­го Та­као. Тог­да бы­ло не за­зор­ным ис­крен­не, хоть и не ши­роко, улыб­нуть­ся в от­вет на его улыб­ку.

Пос­те­пен­но та­кие но­чёв­ки ста­ли обыч­ным де­лом. Ес­ли Та­као не бы­ло до­ма, зна­чит, он где-ни­будь с Ми­дори­мой, и нет по­вода для вол­не­ния. Та­као од­нажды сме­ял­ся, что будь Ми­дори­ма де­воч­кой, он бы уже же­нил­ся, и пле­вать на воз­раст. В от­вет воз­му­щён­ный Ми­дори­ма от­лу­пил его скру­чен­ной в тру­боч­ку тет­радкой, но эта фра­за, хоть и ска­зан­ная в шут­ку, не да­вала ни ми­нуты по­коя. Он кру­тил её и так, и этак — не по­нимал, что же не так и что его бес­по­ко­ит. По­том по­нял, ког­да ночью, в оче­ред­ной раз, Та­као по­вер­нулся на бок и креп­ко об­нял, при­жав­шись ще­кой к гру­ди. Он жа­лел, что не де­воч­ка.

Ми­дори­ма вздох­нул, звук от­ра­зил­ся от мол­ча­ливых стен и по­казал­ся ужас­но гром­ким. Ми­дори­ма за­мер, нап­ря­жен­но гля­дя на мир­но по­сапы­ва­юще­го Та­као, и рас­сла­бил­ся: тот, ви­димо, про­сыпать­ся от та­кой ме­лочи да­же и не со­бирал­ся. Ми­дори­ма по­лежал так ещё нес­коль­ко ми­нут и нес­ме­ло по­ложил ле­вую ру­ку на по­яс­ни­цу Та­као. Зад­равшу­юся фут­болку приш­лось приг­ла­дить, что­бы слу­чай­но не кос­нуть­ся блед­ной прох­ладной ко­жи — бо­язнь не сдер­жать­ся бы­ла слиш­ком ве­лика, да­вила на вис­ки и про­тив­но ны­ла где-то в рай­оне за­тыл­ка. Пра­вой ру­кой Ми­дори­ма, не­замет­но дро­жа, пог­ла­дил Та­као по го­лове, не­силь­но по­тянул за вы­бив­шу­юся пряд­ку и, скло­нив­шись, во­рова­то маз­нул гу­бами по без­за­щит­но от­кры­тому лбу. Что­бы не сбе­жать тут же, приш­лось заж­му­рить­ся — Ми­дори­ма от­ча­ян­но жа­лел, что во­об­ще ока­зал­ся в та­кой си­ту­ации, раз­ди­ра­емый са­мыми раз­ны­ми, ка­залось бы, вза­имо­ис­клю­ча­емы­ми эмо­ци­ями. Дви­гать­ся от­ча­ян­но не хо­телось, но и ос­та­вать­ся в этой по­зе то­же: Та­као хо­телось ка­сать­ся до дро­жи в паль­цах, и Ми­дори­ма ба­наль­но бо­ял­ся. Про­лежав так ещё пол­ми­нуты, он ак­ку­рат­но выс­во­бодил ру­ки и ти­хо, ску­пыми дви­жени­ями, не же­лая тре­вожить Та­као ещё боль­ше, пе­ревер­нулся на бок, ли­цом к сте­не. В ком­на­те опять не раз­да­валось ни шо­роха, толь­ко фо­нарь оди­ноко заг­ля­дывал в ок­но, оку­тывая все пред­ме­ты тёп­лым, не­яр­ким све­том. Ми­дори­ма прик­рыл гла­за, на­конец-то ус­по­ка­ива­ясь.

Сза­ди не­ожи­дан­но за­шеве­лил­ся Та­као, и Ми­дори­ма сно­ва нап­рягся, ста­ра­ясь ды­шать как мож­но ров­нее. Та­као за­мер, но че­рез нес­коль­ко се­кунд про­вёл рас­кры­той ла­донью по спи­не Ми­дори­мы и рез­ко ткнул­ся меж ло­паток го­ловой. Ми­дори­ме сто­ило всех сил ос­та­вать­ся нед­ви­жимым, ра­зыг­ры­вая из се­бя уже глу­боко спя­щего че­лове­ка. От­кры­вать гла­за бы­ло страш­но так, как не бы­ло страш­но да­же при прос­мотре ужас­ти­ков.

В ком­на­те опять ста­ло ти­хо. И Та­као, слов­но выс­тре­лив из пис­то­лета од­ной единс­твен­ной пу­лей, про­шеп­тал, об­дав ды­хани­ем спи­ну сквозь тон­кую ткань:

— Трус ты, Шин­та­ро. Ка­кой же ты трус.

"Обоюдная польза", ~280 слов

Та­као лю­бил смот­реть филь­мы вмес­те с кем-ни­будь. А ес­ли точ­нее, он во­об­ще лю­бил быть вмес­те с кем-ни­будь, чувс­тво­вать теп­ло под бо­ком, при­касать­ся и драз­нить.

Но боль­ше все­го ему нра­вилось ус­тра­ивать не­боль­шие ки­носе­ан­сы вмес­те с Ми­дори­мой. И де­ло бы­ло да­же не в том, что Ми­дори­ма всег­да вы­бирал толь­ко хо­рошее ки­но с про­думан­ным сю­жетом, под­бо­ром ак­тё­ров, му­зыкаль­ным соп­ро­вож­де­ни­ем и мон­та­жом, а в том, что пос­ле филь­ма он всег­да был до чёр­ти­ков, ну прос­то до дро­жи, оча­рова­тель­но сон­ным. Это под­ку­пало Та­као со все­ми пот­ро­хами. За воз­можность наб­лю­дать, как каж­дый раз, ед­ва толь­ко по эк­ра­ну но­ут­бу­ка ле­ниво на­чина­ли пол­зти фи­наль­ные тит­ры, Ми­дори­ма мед­ленно мор­гал и изящ­ны­ми дви­жени­ями длин­ных паль­цев мас­си­ровал ве­ки, чуть при­под­няв оч­ки, Та­као был го­тов тер­петь да­же са­мые за­нуд­ные филь­мы, в ко­торых его сон­ная меч­та где-то глу­боко уз­ре­ла оче­ред­ной смысл.

Но в этот раз всё обер­ну­лось сов­сем не так, как обыч­но. Ки­но, ко­торое выб­рал Ми­дори­ма, ока­залось чуть ли са­мым скуч­ным, что ког­да-ли­бо ви­дел Та­као. Пер­вые пят­надцать ми­нут он чес­тно, му­жес­твен­но пы­тал­ся мол­чать и не встав­лять каж­дые три се­кун­ды яз­ви­тель­ные реп­ли­ки, то и де­ло по­дав­лял в се­бе страс­тное же­лание по­дой­ти и вык­лю­чить но­ут к чёр­то­вой ма­тери, нес­мотря на воз­можную ре­ак­цию Ми­дори­мы, но в на­чале шес­тнад­ца­той тер­пе­ние лоп­ну­ло по­доб­но мыль­но­му пу­зырю.

— Эй, Шин-чан, — Та­као не­ос­то­рож­но тол­кнул пле­чом слиш­ком уж сос­ре­дото­чив­ше­гося на филь­ме Ми­дори­му. — Я боль­ше не мо­гу эту чушь смот…

Он по­давил­ся окон­ча­ни­ем сво­ей гнев­ной ти­рады: ма­куш­ка мир­но по­сапы­ва­юще­го Ми­дори­мы, и так кле­вав­ше­го но­сом пос­ле из­ма­тыва­ющей тре­ниров­ки, у­ют­но по­ко­илась на пле­че Та­као, не да­вая ему и шан­са не то что встать и вык­лю­чить фильм, а да­же прос­то по­шеве­лить­ся без рис­ка его раз­бу­дить.

— Это жес­то­ко, Шин-чан, — вздох­нул Та­као и по­пытал­ся усесть­ся удоб­нее, ста­ратель­но пря­ча ши­рокую, до­воль­ную улыб­ку.

Иног­да скуч­ные филь­мы ока­зыва­ют­ся очень да­же по­лез­ны­ми.

"Аромат вишни", ~450 слов

Ми­дори­ма хо­рошо пом­нил их пер­вый по­целуй. Та­као шёл ря­дом, сон­ный, но до­воль­ный тре­ниров­кой. Оду­ря­юще слад­ко пах­ло виш­ней и ещё чем-то не­уло­вимо тер­пким и пря­ным — вес­на во все­ус­лы­шание за­яв­ля­ла о сво­их пра­вах. В тем­но­те ал­леи де­ревья шу­мели све­жими листь­ями, в тус­клом све­те ред­ких фо­нарей они на­поми­нали ве­неци­ан­ское стек­ло. Ми­дори­ма от­кро­вен­но нас­лаждал­ся нес­пешной про­гул­кой и том­но но­ющи­ми мыш­ца­ми. Та­као то­же уло­вил нас­тро­ение и мол­чал, мяг­ко улы­ба­ясь и ле­ниво вгля­дыва­ясь в пет­ля­ющую впе­реди до­рож­ку. Не­силь­ный ве­тер теп­ло ка­сал­ся щёк, ог­ла­живал ру­ки, за­бирал­ся под во­рот фут­болки и по-дру­жес­ки, поч­ти лас­ко­во тре­пал по за­тыл­ку. Ми­дори­ма на се­кун­ду прик­рыл гла­за, втя­гивая в се­бя эти за­пахи, эту ат­мосфе­ру. К аро­матам ве­сен­не­го ве­чера при­мешал­ся за­пах Та­као, ед­ва уло­вимый, ма­яча­щий где-то на пе­рифе­рии соз­на­ния. Та­као пах апель­си­нами, и это уди­витель­ным об­ра­зом, не­веро­ят­но гар­мо­нич­но спле­талось с виш­нё­вым аро­матом. Ми­дори­ма про се­бя ус­мехнул­ся и по­косил­ся на не­го — Та­као в лю­бой об­ста­нов­ке умел быть «сво­им».

Впе­реди по­каза­лась оди­нокая ска­мей­ка. Та­као улыб­нулся ши­ре и, кос­нувшись лок­тя Ми­дори­мы сво­им, при­бавил ша­гу. Ми­дори­ма спе­шить не стал и приб­ли­зил­ся толь­ко тог­да, ког­да Та­као уже удоб­но ус­тро­ил­ся, от­ло­жив в сто­рону и ме­ша­ющую вет­ровку, и спор­тивную сум­ку. Ми­дори­ма сел ря­дом, Та­као при­жал­ся ещё бли­же, по­ложил го­лову на пле­чо и прак­ти­чес­ки ды­шал в шею. Ми­дори­му та­кая бли­зость стран­ным об­ра­зом не пу­гала, за год друж­бы Та­као при­учил его к пос­то­ян­но­му так­тиль­но­му кон­такту. Он уже и не удив­лялся ни­чему. Да­же то­му, что Та­као, хит­ро при­щурив­шись, раз­лёгся на его ко­ленях.

— А ты не об­наглел? — ско­рее для га­лоч­ки про­вор­чал Ми­дори­ма, нак­ло­нив­шись к Та­као.

Тот рас­сме­ял­ся, но не как обыч­но гром­ко, об­на­жая ряд бе­лых зу­бов и чуть ли не сги­ба­ясь по­полам. Та­као сме­ял­ся гла­зами, а его гу­бы рас­тя­нулись в ис­крен­нюю улыб­ку. Ми­дори­ма хмык­нул и не­воль­но за­любо­вал­ся иг­рой эмо­ций на зна­комом до каж­дой чер­ты ли­це. Та­као то­же смот­рел в от­вет, сколь­зил вдруг став­шим серь­ёз­ным взгля­дом, буд­то об­ду­мывал и взве­шивал что-то.

— Пош­ли? — спро­сил он че­рез пол­ми­нуты, ког­да мол­чать ста­ло не­удоб­но.

— Пош­ли, — сог­ла­сил­ся Ми­дори­ма, но ни один не сдви­нул­ся с мес­та.

Та­као шум­но вы­дох­нул и, гля­дя Ми­дори­ме в гла­за, при­под­нялся на лок­тях — вы­раже­ние его ли­ца бе­зум­но на­поми­нало то, ка­кое бы­ва­ет у че­лове­ка уже от­ча­яв­ше­гося и ко­торо­му со­вер­шенно не­чего те­рять. Ми­дори­ма кач­нулся впе­ред, пой­мал дви­жение на пол­пу­ти — гу­бы Та­као ока­зались го­рячи­ми, пот­рескав­ши­мися, он веч­но лю­бил их об­ли­зывать, осо­бен­но на вет­ру. Ми­дори­ма ак­ку­рат­но це­ловал их, про­водил кон­чи­ком язы­ка по за­сох­шей ко­роч­ке, гла­дил пле­чи. Та­као от­ве­тил так, буд­то с раз­бе­гу прыг­нул со ска­лы, об­нял за шею, усев­шись бо­ком на ко­лени Ми­дори­мы. Ми­дори­ма об­нял в от­вет, ог­ла­дил по­яс­ни­цу и чуть отс­тра­нил­ся. Та­као смот­рел вни­матель­но, но как-то заг­нанно и в вол­не­нии ку­сал гу­бы.

— Ещё, — вы­дал он, на­конец. Ми­дори­ма ус­мехнул­ся и по­цело­вал вновь, чувс­твуя, как тёп­лые паль­цы Та­као ло­жат­ся на шею и мяг­ко, ед­ва-ед­ва ка­са­ют­ся ко­жи за ухом.

Оду­ря­юще пах­ло виш­ней, но соз­на­ние Ми­дори­мы мяг­ко оку­тал тон­кий цит­ру­совый аро­мат. Вес­на всту­пила в свои пра­ва.

"Холостой ход", ~720 слов

— Чёрт, — до­носит­ся до Та­као по­луза­душен­ное, ког­да он сон­но, ед­ва пе­ред­ви­гая ко­неч­ностя­ми, шлё­па­ет пос­ле тре­ниров­ки в душ.

— Чёрт, — сно­ва до­носит­ся до не­го, нем­но­го взбод­рённо­го, сто­ит толь­ко вой­ти об­ратно в раз­де­вал­ку. На этот раз реп­ли­ка вы­ходит злой, из­му­чен­ной и по­доз­ри­тель­но близ­кой к пси­хован­ной ис­те­рике.

Та­као смот­рит на Ми­дори­му и на то, как он тря­сущи­мися ру­ками пы­та­ет­ся об­вя­зать­ся бин­та­ми. Вы­ходит от­кро­вен­но пар­ши­во, от­то­го Ми­дори­ма и бе­сит­ся. Та­као взды­ха­ет, трёт мок­ры­ми паль­ца­ми ве­ки и ус­та­ло вы­тира­ет­ся. По­ка он на­тяги­ва­ет на се­бя про­тив­но лип­ну­щую к влаж­но­му те­лу фор­му, Ми­дори­ма ус­пе­ва­ет ещё пять раз чер­тыхнуть­ся и три — выб­рать вы­раже­ния пок­репче.

— Ну же, ус­по­кой­ся, Шин-чан, — Та­као трёт во­лосы по­лотен­цем и при­сажи­ва­ет­ся на кор­точки пе­ред ус­та­лым, злым и раз­дра­жён­ным Ми­дори­мой. По­лотен­це ос­та­ёт­ся ле­жать на го­лове на ма­нер шап­ки-ушан­ки, а ко­лен­ки звон­ко хрус­тят в ти­шине — Ми­дори­ма мор­щится от это­го зву­ка и раз­дра­жа­ет­ся силь­нее от то­го, что Та­као не ушёл, как все, а стал сви­дете­лем его по­зор­ной сла­бос­ти. Есть, че­му раз­дра­жать­ся.

Та­као нап­ря­жен­но и не­широ­ко улы­ба­ет­ся в от­вет на не­лас­ко­вый взгляд: чувс­тву­ет, что нач­ни он ще­бетать, уте­шать Ми­дори­му и гром­ко под­бадри­вать, тот не сдер­жится и точ­но его ис­пи­на­ет. Ис­пы­тывать судь­бу не хо­чет­ся со­вер­шенно, и Та­као как мож­но спо­кой­нее рас­пу­тыва­ет нер­вные уз­лы бин­тов. Уди­витель­но, но на та­кую те­му яз­вить не тя­нет и не тя­нуло ни­ког­да: Та­као ува­жа­ет чу­жой труд и це­ле­ус­трем­ленность. Сто­ит ли го­ворить, как он ува­жа­ет Ми­дори­му, ко­торый пос­ле Зим­не­го куб­ка за­гонял се­бя тре­ниров­ка­ми нас­толь­ко, что да­же не в сос­то­янии за­мотать паль­цы? Про­иг­ры­вать ник­то не лю­бит, осо­бен­но та­кой, как Ми­дори­ма, но в го­лове пре­датель­ски ис­крит мысль, что се­бя сто­ит бе­речь. И не толь­ко се­бя.

Раз­дра­жение и ус­та­лая злость Ми­дори­мы пе­репол­за­ют к Та­као. Он с тру­дом сдер­жи­ва­ет­ся, по­тому что при­ходит­ся ды­шать глуб­же, но за­пах раз­де­вал­ки труд­но наз­вать при­ят­ным. Про­тив­но ко­поша­щий­ся клу­бок в гру­ди раз­раста­ет­ся, а Ми­дори­ма, гля­дя на вы­верен­ные и ак­ку­рат­ные дви­жения Та­као, ус­по­ка­ива­ет­ся и рас­слаб­ля­ет­ся. Та­као в пер­вый раз об­ма­тыва­ет чу­жие паль­цы бин­та­ми, но за­то он ты­сячу раз ви­дел, с ка­кой неп­ри­нуж­дённостью де­лал это Ми­дори­ма. Ни­чего слож­но­го, ес­ли толь­ко ру­ки у те­бя не дро­жат, как у пь­яно­го мат­ро­са в бу­рю. Ни Та­као, ни Ми­дори­ма мат­ро­сами не яв­ля­ют­ся, но Та­као об­ма­тыва­ет каж­дый па­лец слиш­ком мед­ленно и слиш­ком тща­тель­но. От дол­го­го пре­быва­ния в од­ной по­зе но­ги за­тека­ют, хо­чет­ся пе­ресесть на скамью, ру­ки го­рят от при­кос­но­вений к чу­жой тёп­лой ла­дони. На­вер­ное, да­же на ста­рос­ти лет Та­као бу­дет пом­нить каж­дую ли­нию на ней, каж­дое своё ощу­щение, ко­торое его то­пит, сто­ит ему толь­ко за­кон­чить с од­ним паль­цем и при­нять­ся за сле­ду­ющий. На­вер­ное, в его моз­гу нав­сегда от­пе­чата­ет­ся, как на фо­топ­лёнке, нас­коль­ко рас­слаб­ленным и спо­кой­ным ста­новит­ся Ми­дори­ма, ког­да Та­као на­конец-то за­кан­чи­ва­ет и на­пос­ле­док рез­ко при­жима­ет­ся гу­бами сна­чала к од­ной ла­дони, по­том к дру­гой.

На ми­нуту вис­нет ти­шина. Она по­хожа на на­тяж­ной по­толок, ко­торый чу­довищ­но про­виса­ет от во­ды, на­тёк­шей с вер­хне­го эта­жа — то­го и гля­ди, сей­час всех ока­тит бу­шу­ющим по­током. Та­као сжи­ма­ет зу­бы.

— Я ви­жу, как те­бя рас­пи­ра­ет, — ока­зыва­ет­ся, до это­го Ми­дори­ма си­дел, прик­рыв гла­за, так что те­перь его взгляд ка­жет­ся сон­ным и рас­слаб­ленным. Хо­рошо, что не злым и не раз­дра­жён­ным, как до это­го.

— Хва­тит так се­бя го­нять, Шин-чан, — Та­као да­же не пы­та­ет­ся улыб­нуть­ся, хо­тя ви­дит, как Ми­дори­ме ста­новит­ся не по се­бе. Та­ких серь­ёз­ных раз­го­воров у них до сих пор не бы­ло.

— Не те­бе об этом го­ворить, Та­као, — це­дит он.

Та­као в от­вет под­ни­ма­ет­ся и сжи­ма­ет гу­бы. Но­ги тут же на­чина­ют не­выно­симо гу­деть, а ко­лени — под­ги­бать­ся, и мысль о па­дении от ус­та­лос­ти не ка­жет­ся ему прос­то кра­сивой ме­тафо­рой.

— Не мне, — сог­ла­ша­ет­ся он, ког­да нем­но­го вы­пус­ка­ет пар, ко­торым щед­ро по­делил­ся Ми­дори­ма, швыр­нув по­лотен­це в шкаф­чик. — Но ты по­думай о ко­ман­де. Как мы бу­дем иг­рать, ес­ли ты пе­рес­та­ра­ешь­ся и не смо­жешь дер­жать в ру­ках мяч? По­беда скла­дыва­ет­ся из об­щих уси­лий, это вер­но, что каж­до­му нуж­но тру­дить­ся, но её не бу­дет, ес­ли ты бу­дешь ра­ботать слиш­ком мно­го. Это на­зыва­ет­ся хо­лос­той ход, Шин-чан.

Ми­дори­ма хму­рит­ся. Клу­бок раз­дра­жения и зло­бы ка­та­ет­ся меж­ду ни­ми по кру­гу, от од­но­го к дру­гому, и на­до что-то сде­лать, что­бы унич­то­жить его сов­сем.

— Хо­рошо, — шеп­чет он, сно­ва зак­ры­вая гла­за. Ему не нуж­но ви­деть ре­ак­цию Та­као, он и так зна­ет, ка­ким бу­дет его ли­цо, ког­да тот вски­нет­ся. Нем­но­го удив­лённым, нем­но­го бла­годар­ным и нем­но­го уми­лен­ным. На силь­ные эмо­ции сил нет ни у Та­као, ни у Ми­дори­мы.

— Тог­да от­дохни зав­тра.

Ми­дори­ма ки­ва­ет и не отс­тра­ня­ет­ся, ког­да Та­као груз­но опус­ка­ет­ся ря­дом. Вре­мя уже поз­днее, стар­ших дав­но нет. Он зак­ры­ва­ет гла­за, вслу­шива­ет­ся в ти­шину и то, как Та­као плав­но сте­ка­ет на его пле­чо.

На­вер­ное, дей­стви­тель­но сто­ит при­тор­мо­зить и от­дохнуть. Хо­лос­той ход ни­кому не идёт на поль­зу.

"Улыбку?", ~450 слов

— Шин-чан, ну же, улыб­нись! — ну­дит Та­као, лов­ко ткнув лок­тем хму­рого Ми­дори­му в бок.

— Я не хо­чу, — бур­чит тот в от­вет и пы­та­ет­ся отс­тра­нить­ся, но Та­као шус­тро вцеп­ля­ет­ся в не­го, как ка­кой-то клещ, сжи­ма­ет ле­вой ру­кой лёг­кую ткань кур­тки и от­пускать яв­но не со­бира­ет­ся.

Ми­дори­ма ус­та­ло взды­ха­ет, гля­дит на те­лефон, за­жатый в пра­вой ру­ке Та­као, и взды­ха­ет ещё раз.

— За­чем те­бе это?

— Хо­чу фот­ку с то­бой, — удив­лённо от­ве­ча­ет Та­као, яв­но не по­нимая, по­чему Ми­дори­ма так про­тивит­ся. — Со все­ми есть, а с то­бой нет. Ну, по­жалуй­ста, с те­бя убу­дет, что ли!

Ми­дори­ма с ми­нуту мол­чит и, за­каты­вая гла­за, вор­чли­во от­зы­ва­ет­ся:

— Лад­но, да­вай, толь­ко пе­рес­тань ну­деть.

Та­као рас­цве­та­ет слов­но сол­нце, на­конец-то вы­ныр­нувшее из-за мас­сивных об­ла­ков, и Ми­дори­ма ук­радкой ло­вит его до­воль­ную улыб­ку.

Не пе­рес­та­вая си­ять, тот рез­во под­ни­ма­ет­ся на цы­поч­ки, за­киды­ва­ет ру­ку на пле­чо Ми­дори­мы и при­жима­ет­ся ще­кой к его ще­ке. Ми­дори­ма ви­дит на эк­ра­не те­лефо­на своё не­доволь­ное ли­цо, выг­ля­дящее ка­ким-то нез­до­ровым в тус­клом све­те пус­той раз­де­вал­ки, и ли­цо Та­као, улыб­ка на ко­тором гро­зилась вы­лез­ти даль­ше ушей и по­вис­нуть в воз­ду­хе, пря­мо как у Че­шир­ско­го ко­та.

— Не хмурь­ся, Шин-чан, — шеп­чет он, слег­ка по­вер­нувшись к Ми­дори­ме и маз­нув мяг­ки­ми пряд­ка­ми по его ще­ке.

Ми­дори­ма прик­ры­ва­ет гла­за и вы­мучен­но рас­слаб­ля­ет­ся. В раз­де­вал­ке ста­новит­ся ти­хо, слыш­но толь­ко, как ды­шит Ми­дори­ма и не­замет­но хи­хика­ет Та­као.

— Ты как буд­то с об­ры­ва ны­рять соб­рался, — шу­тит он, смот­рит на Ми­дори­му и не­ожи­дан­но де­ла­ет сни­мок. На эк­ра­не за­мира­ют со­вер­шенно дру­гие, нез­на­комые Ми­дори­ма и Та­као. Они смот­рят друг дру­гу в гла­за, поч­ти соп­ри­каса­ясь но­сами; Та­као, как обыч­но, улы­ба­ет­ся, а Ми­дори­ма хму­рит­ся, но не пы­та­ет­ся отс­тра­нить­ся и уй­ти.

— Ты не­выно­сим, — бур­чит он, вгля­дыва­ясь в гла­за Та­као, по­тем­невшие до на­сыщен­но­го чай­но­го от­тенка.

— Вот кто бы го­ворил, — сме­ёт­ся Та­као и, не­замет­но вклю­чив бло­киров­ку те­лефо­на, за­киды­ва­ет пра­вую ру­ку на пле­чо Ми­дори­мы. Шарф, в ко­торый тот уку­тан, лёг­кий и мяг­кий, он спа­са­ет толь­ко от пе­ремен­чи­вого ве­сен­не­го ве­тер­ка, но от Та­као не спа­са­ет. Та­као за­бира­ет­ся паль­ца­ми под ткань, во­рова­то про­бега­ет­ся паль­ца­ми по ко­же за ухом и чувс­тву­ет, как тя­жёлые го­рячие ру­ки Ми­дори­мы об­жи­га­ют по­яс­ни­цу, а ды­хание чуть-чуть, но сби­ва­ет­ся.

— На­до­ело, — не­ожи­дан­но тя­нет Та­као шут­ли­вым то­ном и опус­ка­ет­ся с цы­почек, при­тяги­вая Ми­дори­му к се­бе.
Тот нак­ло­ня­ет­ся, изум­лённо вды­ха­ет, но вы­дох­нуть так и не ус­пе­ва­ет: Та­као ло­вит его гу­бы сво­ими и це­лу­ет. По­целуй по­луча­ет­ся слад­ко­ватым, — не­ожи­дан­но до­воль­ный Ми­яд­жи при­тащил на се­год­няшнюю тре­ниров­ку це­лую ку­чу кон­фет с клуб­ничным вку­сом — но упо­ения от не­го это не ума­ля­ет. Та­као рас­кры­ва­ет рот, прих­ва­тыва­ет зу­бами ниж­нюю гу­бу Ми­дори­мы и при­жима­ет­ся ещё бли­же, так, что ткань кур­тки неп­ри­ят­но шур­шит и мнёт­ся. Ми­дори­ма сквозь по­целуй рев­ни­во от­ме­ча­ет, что це­лу­ет­ся Та­као чер­тов­ски хо­рошо. Ку­да луч­ше, чем сам Ми­дори­ма, весь опыт ко­торо­го ог­ра­ничи­вал­ся скром­ным чмо­ком де­воч­ки-со­сед­ки в бла­годар­ность за по­мощь в учё­бе.

Оби­да не­ожи­дан­но силь­но ко­лет­ся в гру­ди, и Ми­дори­ма отс­тра­ня­ет­ся, нах­му­рив­шись. Та­као не­до­умён­но смот­рит на не­доволь­ное ли­цо Ми­дори­мы, ко­торый от­ча­ян­но ста­ра­ет­ся выг­ля­деть отс­тра­нён­ным, а до­гадав­шись, сно­ва сме­ёт­ся.

— О, Шин-чан, ты уди­витель­ный! — он шус­тро при­под­ни­ма­ет­ся и це­лу­ет Ми­дори­му в нос. — По­верь, с то­бой ник­то не срав­нится.

Ми­дори­ма иро­нич­но вы­гиба­ет од­ну бровь и ста­ратель­но пря­чет улыб­ку в угол­ках рта. Та­као ло­вит его взгляд и хмы­ка­ет:

— Мо­жет, ещё фо­то, Шин-чан?..

@темы: графоманим, kuroko no basuke

---

И я тут Корру посмотрела. И полюбила Вана. дурная привычка любить персонажей, которые умерли до начала основного действия

+2

И грех не засунуть видяшку про них двоих) Красавицы!

@темы: любимая свалка

---

Я тут балуюсь, так что не пугайтесь. Была soom, стала Элли с башмачками (кто-то перечитал "Волшебника Изумрудного города", не обессудьте )

А вообще я на самом деле никуда не пропадаю. Исправно читаю вас всех, переживаю, но писать самой было страшно лень. Сначала весь март готовились к студвесне, плакали, нервничали, ругались, как сапожники, но всё-таки отстрелялись. До сих пор отхожу.
В перерывах читаю книги и фики. Месяц назад прочла громыкиных олухов, уже вот два пытаюсь добить "Персидского мальчика", и всё никак. Зато всякие фики по реборну идут на ура, особенно арбузные. Кто бы знал, что мне так арбуз зайдёт))

А вообще я потихоньку восстанавливаю себе самооценку. Удивительно, что когда дело касается других, всё так легко. Легко сказать: не переживай! Ты очень хорошо пишешь! Ты никому ничем не обязан; твои тексты не должны нравиться всем и каждому, главное, чтобы ты сам был доволен. Мне б самой в это поверить. До весны прошлого года я была уверена, что пишу хорошо. Естественно, мне есть, куда расти, развиваться, но по крайней мере от моих текстов никто не испытывал желания выцарапать себе глаза. А потом кое-что произошло, и всё. Приехали. Очень долго не могла писать вообще, а чтобы выставить текст куда-нибудь — даже думать не могла. Как поверить в себя? Вот серьёзно? Каким, блять, волшебным образом вбить себе в башку, что у всех фломастеры разные, что всем нравятся разные тексты? Как раз и навсегда уяснить для себя, что если кому-то не нравятся мои тексты, то это не значит, что я пишу из рук вон плохо?
Я по-хорошему завидую людям, которые верят в себя.

@темы: здравия желаем

---

Отмечаетесь, я вам даю (а вы — мне!) список из пяти вещей, ассоциирующихся с вами. Задача — объяснить у себя в дневнике, почему именно они.

От Креола:

читать

корейцы — ну, оно понятно. Последние полгода я по ним просто горю (хотя успешно сопротивлялась четыре года, эх).

изящность&нежность — не считаю себя особо изящной, но нежной — да. Очень люблю ласково прикасаться к людям, которые нравятся. Наверное, мне даже жизненно необходимо близких людей погладить по волосам, по плечу, взять за руку, просто обнять.

чолочка — уже как почти год хожу без чёлки, но зато прошлые пять так просто не перечеркнёшь!

фемслэш — очень люблю фэмслэш. Это очень красиво, эстетично и приятно.

история (как предмет, наверное) — нуяжисторик.

От эйрборн.:

читать

нежность — с близкими людьми (да и просто с людьми, к которым испытываю симпатию) я очень нежна. Эта нежность чаще всего проявляется тактильно. Не могу себя сдержать, как ни старайся: обязательно надо прикоснуться. Так что, наверное, это просто моя натура. Сейчас понимаю, что у меня все тексты такие же: нежные и ласковые. драму я не напишу никогда

HQ! — одна из самых любимых манг (аниме не смотрела, и как-то не тянет). Наткнулась я на неё довольно давно, а начала читать чуть позже (это случилось в январе 2013-ого, когда об экранизации ни сном, ни духом, а переведённых глав было штук 20, не больше). И я влюбилась. В сюжет. В персонажей, каждого из которых безумно хотелось обнять, подбодрить, сказать, что они все умницы, большие молодцы. У этой манги можно научиться многому: смелости, упорству, достижению мечты, несмотря ни на какие препятствия, настоящей дружбе и любви. Это целый мир, со своими невзгодами и радостями, в который мне хотелось бы попасть хотя бы на секунду. Если вы не читали, прочтите. Не пожалеете. Эти дети — самое настоящее чудо.

обнимашки — ничего не может быть лучше обнимашек!

дорамы — на самом деле я смотрю очень мало дорам, особенно до конца. У меня дурацкая привычка начинать что-то смотреть, дойти максимум до пятой серии и бросить. Наверное, корейский кинематограф — не моё.

обои с цветочками — ох уж эти обои! Дело в том, что в квартире, в которой я жила всю свою сознательную жизнь, были эти знаменитые обои в цветочек. Точнее, они были в моей комнате, но они наверняка вам встречались хоть раз. Узнаёте? На меня не обращайте внимания, это фотография двухгодичной давности, так что...

От kyusomnia:

читать

крисхань — отп. Умею я выбирать себе отп, конечно... Но вообще, ещё до знакомства с экзо, именно они вдвоём мне приглянулись. Потом во мне что-то перемкнуло, и пошло-поехало. И видели бы вы моё удивление, когда я поняла, что этот пейринг совсем не популярен. До сих пор не могу понять: почему?

сирень — я хоть и не люблю цветы, но к сирени отношусь очень тепло. Всё-таки сирень — это верная спутница весны, а весна — моё любимое время года. Не могу описать свои чувства, но будь моя воля, на планете всегда стояла бы весна ;;

душевность — не знаю, в чём это проявляется. Но я всегда рада кому-то помочь, выслушать, подбодрить, просто дать понять человеку, что он не один.

трогательные амв — я сорока, которая постоянно таскает с ютуба понравившиеся амв. Не могу не. ПРОСТО НЕ МОГУ.

фиолетовый ♥ — один из моих самых любимых цветов. Ну это понятно, я его везде пихаю.

От Минчик-пингвинчик:

читать

Лухан — наверное, он для меня не просто биас. Это человек, на которого я считаю себя похожей, ассоциирую себя с ним. Возможно, это самообман, но я увидела в его образе себя и ничего теперь не могу поделать. Так что то, что я из-за него ревела почти неделю, не должно вас удивлять.

"графоманим", кеке — тег для писанины. А как его ещё обозвать? Действительно графоманю же!

фан.видео — если бы мне платили за просмотр видюшек на ютубе, я бы уже купалась в своей вилле в Италии.

Невада Тан и любовь к лохматым мальчикам — начнём с Невады Тан. Это группа, с которой я познакомилась в далёком 2007-ом году, и мне было хорошо. Я смотрела их клипы по bridge tv, скачивала песни на свой телефон и втайне от всех слушала. Просто все мои тогдашние друзья вряд ли поняли моё увлечение (особенно родители). Плюсом мне импонировало то, что они в своих песнях обращались к японской культуре (а меня с детства тянуло к Азии. И КАК тянуло! До сих пор не отпускает, зараза). Ну, а лохматые мальчики просто приложились.

эмоциональность — тут не поспоришь. Я просто фонтанирую эмоциями при разговоре с приятными мне людьми. Видимо, когда мне хорошо, я расслабляюсь, контроль ослабевает, и пожалуйста: непрекращающаяся болтовня и экспрессия, достойная Гитлера.

От Rustor:

читать

мидотаки — самое-самое отп! Не любить их просто невозможно. И этот тот самый момент, когда в пейринг веришь и очень сложно представить их не вместе.

солнечный свет — люблю тёплую солнечную погоду, люблю тёплые цвета (жёлтая парка и жёлтое пальто что-то да значат, наверное), люблю улыбаться)

пикспам (очень красивый, кстати) — а кто ж не любит таскать себе понравившиеся картиночки? Вот и я люблю)

AMV — см. выше)
позитив — стараюсь не расстраиваться и не раскисать по пустякам, очень часто успокаиваю всех и отвлекаю от грустных мыслей. Но вообще-то меня очень легко выбить из колеи, принимаю всё слишком близко к сердцу и реву. Ужас

запись создана: 02.02.2015 в 21:53

@темы: здравия желаем

---

Мне просто хочется больше красоты.

@темы: любимая свалка

---

ищо немножко корейских пидоров моделей, и я спать

@темы: корейский синдром, любимая свалка

---

мне нужен отдельный дневник для гифок, но да ладно.

@темы: корейский синдром, любимая свалка